Такие дела, Шишкин решил, что записывать не нужно, ничего-то не важно. А вот, смотрите, осталось от некоего народа - пеласгов - ничего, кроме названия ( Read more... )

Странно иметь столько воспоминаний, такое удивительное чувство. Когда-то человек, которого я очень хорошо помню, объяснял мне, как искривляется пространство, когда понимаешь, например, что с улицы Ильинская можно пешком дойти до улицы Лацкова. Да, я понимаю. Нет, не понимаю. Мы были в Петербурге вдвоем и гуляли по Васильевскому острову. Когда я ( Read more... )

Есть в "афише" такая рубрика "открытия недели" - там в основном пишут, где в Москве еще стало теперь можно поесть. У меня в голове тоже иногда есть такая рубрика - там теперь человек, который на самом деле дом или наоборот и читал "Поминки по Финигану". И я, черт возьми, слишком много об этом думаю. Надо быть проще, я неделями и месяцами продумываю ( Read more... )

Мне кажется, жизнь прошлым или будущим определяется дорогой от метро. Это даже, пожалуй, некоторые психотипы людей: саша не любит дорогу от метро к дому и обратно - потому что это бесконечное повторение, бег в колесе и ни шагу вперед; а я вот - люблю, я помню свои дороги каждым метром случайных картинок и событий. В этом, должно быть, и есть моя ( Read more... )

Вчера, как ей и полагалось, жизнь кончилась, а я пошла, не слишком-то соображая, что происходит внутри и вокруг, к себе домой с екатеринбургским философом, лауреатом премии дебют, тридцати лет, прошел прослушку, ха-ха. И пока я была совсем еще не в себе, узнала, что у меня однообразные интонации, походка закомплексованного человека, что я боюсь ( Read more... )

А вокруг всё стало временно и потому даже любимо, я не запоминаю дорог и всё увиденное исчезает бесследно. Есть у меня даже ощущение, что вслед за моим поездом - или на чём там я уеду - как в голливудском фильме всё взорвётся, а в спину мою воткнётся вдобвок какой-нибудь осколок. Дальше можно ещё продолжать и продолжать - про то, что этого вот ( Read more... )

В Киеве лучшие индустриальные пейзажи на свете, счастье для глаз моих, в Киеве все были со мною милы и добры, меня укрывали ночью одеялом, кормили, поили бесконечным чаем (и немножко водкой), в Киеве в метро тонны рекламы, смешной, на мой вкус. В Киеве я, как обещала, была очень-очень счастлива, а вернувшись, стала так катастрофически несчастна, ( Read more... )

( Read more... )

Всё стало теперь переменчиво и нестабильно, я хожу бледная в такой, знаете, красивый изумрудный оттенок, я плачу на улицах без повода, волочу свои в резиновых сапогах отяжелевшие ноги. Работка беспощадна ко мне, но я знаю, что и это полезно. И это пройдёт, конечно. Я так боюсь, что всё проходяще, что самое внезапно сейчас главное пройдёт тоже. С ( Read more... )

А девочка должна влюбиться в дерево, потому что в таком, знаете, лёгком-светлом-вроде-как-умном кине люди вообще должны влюбляться в предметы. Я, например, влюблена в дерево инжира, а оно, если уж мы об этом беседуем, собственно говоря фикус. Но фикусы второстепенны в той же мере, что и вагина-картошка в фильме про девочку с вагиной-картошкой. ( Read more... )